Тайный посол. Том 1 - Страница 114

114

Увидав плененного казака, Гамид зашипел от радости. Подскочил – запустил руку за пазуху архалука…

Арсен иронически улыбнулся:

– Напрасно ищешь, ага!

– Молчи! Ни слова! Убью!! – заверещал Гамид, не желая, чтобы воины узнали о пропаже султанского фирмана, и вывернул Арсену карманы.

Но и там ничего не нашел.

Гамид отослал воинов вперед.

– Где фирман, урус?

– Я его спрятал, ага. Видишь – при мне его нет…

– Где спрятал? Или кому передал?

– Нет, не передавал. Поищи вон там, под горой. Может, удастся найти. – Казак насмешливо повел глазами.

– Ты что мне голову морочишь? Говори правду, если хочешь жить!

Арсен прекрасно понимал, что жить ему только до тех пор, пока Гамид не утратит надежду возвратить себе фирман. Поэтому с самого начала повел себя так, чтобы у Гамида теплилась надежда добиться своего.

– Я и говорю правду. Фирман я запрятал. Давай, Гамид-бей, договоримся: я тебе фирман возвращаю, ты мне – жизнь!

Несмотря на трагичность положения, он не мог сдержать горькой улыбки, вспомнив, что невольно повторил слова Гамида, которые тот произнес какой-нибудь час назад в хане Абди-аги… Какая все-таки хитроумная штука – жизнь! Не успеешь глазом моргнуть, как она повернется к тебе другой стороной и преподнесет такой сюрприз, которого никак не ждешь… Гамид сразу повеселел:

– Я обещаю тебе это. Давай фирман!

– Э-е, ага, найди кого поглупее! Так дела не делаются!

Тут прозвучал гайдуцкий залп. Погоня за Драганом и Златкой прекратилась. Всадники откатились назад. А Гамид, приказав одному из аскеров, подъехавшему только что, стеречь пленного как зеницу ока, помчался к своим воинам…

И вот лежит он недвижимой колодой в холодной и мокрой от талого снега яме и смотрит на рябое, изрытое оспой лицо своего сторожа.

– Эй, ага-джан, – обращается Арсен к нему, – видишь, меня заливает водой… Вытащи меня на сухое!

– Не утонешь!

– Но простужусь, дурная твоя голова! Меня освободят, и я тебе эти слова припомню…

Часовой заморгал. Он не знал, кто перед ним. Дорогая одежда подтверждала, что стережет он не обычного пленника. Собственно, если вытянуть его на сухое место, какая в том вина? И он выволок пленника повыше, положив на солнце под глыбой ноздреватого известняка.

Отсюда видны были дорога, группа спахиев на ней и продолжавшие прибывать из Сливена конники. В отряде янычар промелькнуло лицо Сафар-бея. Бюлюк-паша был хмурый, казался озабоченным. Увидев Арсена, осадил коня.

– Ты? – удивился он.

– Да, Сафар-бей. Это я. Благодаря твоей милости…

Сафар-бей молча отвернулся, ударил коня. Помчался вслед за воинами.

Вечером, после неудачного наступления на гайдуков, Гамид приказал разбить лагерь и выставить усиленные дозоры. Запылали костры. Спахии и янычары не обращали внимания на близость гайдуков: перевес был на их стороне. Из Сливена прибыли подводы с припасами, и проголодавшиеся люди накинулись на еду.

Гамид и Сафар-бей подошли к Арсену. На их лица падал отсвет костра. Гамид жестом руки отпустил часового.

– У тебя было время, гяур, подумать о своей судьбе, – бросил Гамид. – Скажи, где фирман, и я отпущу тебя!

– Слишком хорошо я тебя знаю, Гамид, чтобы поверить твоим словам.

– Тогда – болтайся на ветке! Эй, люди!

– Погоди, Гамид-бей, – вмешался Сафар-бей. – Повесить никогда не поздно… Казак и вправду имеет основания не верить твоим обещаниям. И его можно понять: он хочет выторговать себе жизнь за фирман.

– Но его же нет при нем! Я уверен, что он успел передать фирман гайдукам…

– Тогда мы можем предложить им обмен. Думаю, что игра стоит свеч. Если мы не хотим иметь неприятностей от бейлер-бея, вернее, если ты не хочешь иметь неприятности, так как я здесь ни при чем, то мы должны раздобыть тот фирман, чего бы это нам ни стоило! Гайдуки пойдут на такой обмен. Казака они ценят, как мне известно, достаточно высоко, а содержание фирмана для них уже не тайна.

Гамид молчал. Зло поглядывал на Арсена. С каким наслаждением он подверг бы его пыткам, а потом накинул петлю на шею! Но не тут-то было! Страх за собственную шкуру заставлял его сдерживаться, быть расчетливым. Мысль Сафар-бея об обмене, если фирман действительно у гайдуков, понравилась ему.

– Ну что ж, хорошо, – буркнул мрачно. – Я согласен… Но как это сделать? Боюсь, что до утра и след тех разбойников простынет. Слышишь, гяур?

– Никуда они отсюда не уйдут, – сказал Сафар-бей. – Они знают, что Звенигора у нас в плену, и постараются отбить его. С восходом солнца пошлем кого-нибудь на переговоры.

– Хорошо, – согласился Гамид и позвал часового.

Ночь была холодной. Спахии и янычары разбили шатры, но об Арсене никто не побеспокоился, и он, связанный, мокрый, дрожал от ночного холода. Часовой тоже мерз. До полуночи, пока горели костры, он ходил, а утомившись, закутался в епанчу и сел под скалой, поставив янычарку между ногами.

Небо было звездное, но безлунное. Пофыркивали в темноте лошади, перекликались дозорные.

Под утро Арсену показалось, что часовой уснул. Доносилось его ровное дыхание. Но что из того, если ты крепко связан? И шевельнуться нет возможности. И казак тяжело вздохнул.

Где-то за шатром, стоящим у дороги, послышались крадущиеся шаги. Арсен насторожился. Кто-то тихо направляется к нему. Кто бы это мог быть? Может, Драган? Ничего не видно.

114