Тайный посол. Том 1 - Страница 67

Каладжи-бей снова взмахнул рукой. Из его свиты на край помоста вышел высокий худой кази-ясахчи в белой чалме со свитком бумаги в руке и зычным голосом стал читать. Переводчик сразу же, слово в слово, переводил на болгарский язык:

– «Указ каймакама околии, высокочтимого паши Каладжи-бея. Именем нашего наияснейшего падишаха Магомета Четвертого я, сливенский управитель, приказываю всем подданным падишаха выискивать и уничтожать изменников и разбойников-гайдуков, их семьи высылать в дальние пашалыки, а имущество и земли передавать в собственность Османской державы.

Всех, кто узнает что-нибудь о гайдуках и не оповестит городские власти, арестовывать, а их дома сжигать.

Тех же, кто поддерживает связь с разбойниками, помогает едой, оружием или просто сочувствует им, нещадно бить плетями, а наиболее упрямых и злостных – казнить.

Отряды янычар и спахиев доблестного бюлюк-паши Сафар-бея, на которого возложена обязанность истреблять разбойников и поддерживать мир и спокойствие в околии, схватили несколько десятков злодеев. Все они биты плетями, а пятерых из них, а именно: Момчила Крайнева, Ивана Ненкова, Герасима Букова, Райко Драгоманова и Луку Дуба – приказываю казнить всенародно, как врагов падишаха. Пусть каждый видит, какая судьба ожидает тех, кто посмеет поднять руку на освященную Аллахом власть Османов!»

Последние слова переводчика потонули в грохоте барабанов и завывании зурны, к которым прибавились выкрики аскеров: «Алла, алла!»

У Арсена по коже мурашки забегали.

Он опасался, как бы Драган в отчаянии не бросился спасать Момчила. Старика он не вызволит, а сам погибнет. Арсен искал его взглядом, чтобы предупредить от необдуманного поступка, но Драгана нигде не было. Да разве найдешь его в такой толпе!

Шум постепенно начал стихать. Палач поднял секиру, пальцем левой руки попробовал, хорошо ли отточено лезвие. Нельзя терять ни минуты. Арсен наклонился к уху Каладжи-бея, зашептал:

– Почтенный Каладжи-бей, даю сто курушей, если отложишь казнь того старого болгарина, что стоит впереди… Пятьсот курушей, если помилуешь его и отдашь мне…

Удивленный паша вытаращил глаза. В них мелькнул испуг.

– Что все это означает, мой дорогой гость?

– Я удваиваю цену… За голову старика – тысяча курушей! Согласись – неимоверная плата!.. Я уверен, что этот дряхлый дед не принесет уже никакого вреда, а я за него смогу выменять у гайдуков своего отца… Прошу, эфенди!

Шум толпы на площади почти затих. Палач уставился взглядом на пашу, ожидая приказа начинать свое кровавое дело.

Арсен понимал, какой опасности подвергся, давая повод паше заподозрить в нем гайдуцкого разведчика… Его могут тут же схватить.

Что же ответит Каладжи-бей? Почему он молчит?.. Вот уже совсем затихла площадь. Все напряженно ждут, что будет дальше.

Звенигора чувствует, как у него от напряжения дрожат руки. Под сер дце подкатился неприятный холодок. Все пропало?

Вот Каладжи-бей поворачивается к Сафар-бею и что-то долго шепчет ему на ухо. На холодном, непроницаемом лице бюлюк-паши появляется удивление. Но ненадолго. Сафар-бей утвердительно кивает головой и, оглянувшись, долго и пристально смотрит на «купца», стараясь проникнуть в его тайные мысли.

Теперь все! Сомнений нет: паша приказал схватить его. Остается одно – убить Сафар-бея и пашу!

Но тут до его слуха долетают слова паши:

– Реджеп, казнь Момчила Крайчева откладывается… учитывая его старость… Передай это палачу и скажи: пусть начинает!

Младший помощник кази-ясахчи Реджеп, придерживая рукой саблю, побежал выполнять приказание. У Арсена отлегло от сердца. К щекам начала приливать кровь. Кажется, его необычная просьба не вызвала у турок подозрений.

Началась казнь. Чтобы заглушить крики жертв и горожан, Сафар-бей приказал непрерывно бить в барабаны. Их тревожно-надсадная дробь заполнила весь город. Арсен стиснул зубы. Ему приходилось видеть много смертей, но это бывало в бою, когда люди охвачены яростью и жаждой победы. Здесь же происходило убийство связанных и, вероятнее всего, ни в чем не повинных крестьян.

Когда последнюю жертву тащили к колоде, Каладжи-бей повернулся к нему, подмигнул выпученным глазом:

– Противно, но полезно! Не так ли?.. Пролитая сегодня кровь надолго остудит горячие головы!

– А может, еще больше распалит?

– Не думаю. Впрочем, посмотрим. Во всяком случае, сегодняшняя казнь – хорошая наука для непокорных болгар! Так будет с каждым, кто осмелится поднять руку на могущество Порты!

Последний раз опустилась секира палача. По площади пронесся тихий вздох. Замолкли барабаны. Оборвали свою тревожную песнь зурны.

Каладжи-бей обернулся к свите. Все расступились. Паша взглянул на Звенигору:

– Я буду рад видеть тебя, Асан-ага, у себя за обедом. До свидания!

– До свидания, эфенди, – поклонился Арсен, радуясь, что одну, очень важную, битву он выиграл. Это вселяло надежду, что в конце концов он встретит Златку и вырвет ее из рук Сафар-бея.

3

Люди расходились молча. Под внешней, искусственной, покорностью бушевала буря. Насупленные брови и сжатые кулаки, сухой блеск глаз и взгляды, полные лютой ненависти и гнева к угнетателям, означали одно – казнь четырех крестьян не запугала болгар, а разожгла в их сердцах еще большую жажду мести к ненавистным врагам.